https://penzavzglyad.ru/what_to_do/142534/otvetstvennost-realnogo-i-nominalnogo-rukovoditeley-dolzhnika--poziciya-vs-rf
В январе текущего года Верховным Судом РФ было рассмотрено дело, в котором устанавливались критерии и последствия признания руководителя должника-банкрота «номинальным».
Выявлялась возможность привлечения к субсидиарной ответственности «реального» бенефициара (определение ВС РФ от 23.01.2023г. №305-ЭС21-18249 (2, 3) по делу №А40-303933/2018).
Согласно материалам дела, Ш., являясь генеральным директором должника, не передал конкурсному управляющему бухгалтерскую и иную документацию должника, а также зарегистрированное за должником имущество. Применяя презумпцию пп.2 п.2 ст.61.11 Закона о банкротстве (непередача документов управляющему), Ш. был привлечен к субсидиарной ответственности.
Отказывая конкурсному управляющему в привлечении наравне с «номинальным» руководителем должника к субсидиарной ответственности «реального» бенефициара, суды трех инстанций, руководствовались тем, что обязанность организации по ведению бухучета и хранению документов бухучета и отчетности возложена именно на руководителя организации.
Отменяя решения нижестоящих судов, ВС РФ указал на наличие предусмотренной законом презумпции, при подтверждении которой предполагается наличие вины ответчика в доведении должника до банкротства, и на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия оснований для удовлетворения иска.
Смысл этой презумпции состоит в том, что руководитель, уничтожая, искажая или производя иные манипуляции с названной документацией, скрывает данные о хозяйственной деятельности должника. Предполагается, что целью такого сокрытия является лишение арбитражного управляющего и конкурсных кредиторов возможности установить факты недобросовестного осуществления руководителем или иными контролирующими лицами своих обязанностей по отношению к должнику. Кроме того, отсутствие определенного вида документации затрудняет наполнение конкурсной массы, например, посредством взыскания дебиторской задолженности, возврата незаконно отчужденного имущества.
Именно поэтому предполагается, что непередача документации указывает на наличие причинно-следственной связи между действиями руководителя и невозможностью погашения требований кредиторов.
Как указывает ВС РФ, законодательством о банкротстве предусмотрена возможность привлечения к ответственности как фактических (теневых), так и номинальных контролирующих лиц. Смысл и предназначение номинального контролирующего лица (в частности, руководителя) состоят в том, чтобы обезопасить действительных бенефициаров от негативных последствий принимаемых по их воле недобросовестных управленческих решений, влекущих несостоятельность организации. В результате назначения номинальных руководителей создается ситуация, при которой имеются основания для привлечения к ответственности лиц, формально совершивших недобросовестное волеизъявление. При этом внешне условия для возложения ответственности на теневых руководителей (иного контролирующего лица) не формируются по причине отсутствия как информации об их личности, так и письменных доказательств их вредоносного поведения.
Тем самым происходит перекладывание ответственности с реально виновных лиц на номинальных, что в конечном итоге нарушает права кредиторов на получение возмещения, поскольку номинальные руководители не являются инициаторами действий, повлекших банкротство, и, как правило, не имеют имущества, достаточного для погашения причиненного ими вреда. При этом бенефициары, избежавшие ответственности, подобным способом извлекают выгоду из своего недобросовестного поведения.
Именно поэтому к субсидиарной ответственности подлежат привлечению как теневые, так и номинальные контролирующие лица солидарно. Первые – поскольку в результате именно их виновных действий стало невозможным погасить требования кредиторов, вторые – поскольку они своим поведением содействовали сокрытию личности действительных правонарушителей.
В январе текущего года Верховным Судом РФ было рассмотрено дело, в котором устанавливались критерии и последствия признания руководителя должника-банкрота «номинальным».
Выявлялась возможность привлечения к субсидиарной ответственности «реального» бенефициара (определение ВС РФ от 23.01.2023г. №305-ЭС21-18249 (2, 3) по делу №А40-303933/2018).
Согласно материалам дела, Ш., являясь генеральным директором должника, не передал конкурсному управляющему бухгалтерскую и иную документацию должника, а также зарегистрированное за должником имущество. Применяя презумпцию пп.2 п.2 ст.61.11 Закона о банкротстве (непередача документов управляющему), Ш. был привлечен к субсидиарной ответственности.
Отказывая конкурсному управляющему в привлечении наравне с «номинальным» руководителем должника к субсидиарной ответственности «реального» бенефициара, суды трех инстанций, руководствовались тем, что обязанность организации по ведению бухучета и хранению документов бухучета и отчетности возложена именно на руководителя организации.
Отменяя решения нижестоящих судов, ВС РФ указал на наличие предусмотренной законом презумпции, при подтверждении которой предполагается наличие вины ответчика в доведении должника до банкротства, и на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия оснований для удовлетворения иска.
Смысл этой презумпции состоит в том, что руководитель, уничтожая, искажая или производя иные манипуляции с названной документацией, скрывает данные о хозяйственной деятельности должника. Предполагается, что целью такого сокрытия является лишение арбитражного управляющего и конкурсных кредиторов возможности установить факты недобросовестного осуществления руководителем или иными контролирующими лицами своих обязанностей по отношению к должнику. Кроме того, отсутствие определенного вида документации затрудняет наполнение конкурсной массы, например, посредством взыскания дебиторской задолженности, возврата незаконно отчужденного имущества.
Именно поэтому предполагается, что непередача документации указывает на наличие причинно-следственной связи между действиями руководителя и невозможностью погашения требований кредиторов.
Как указывает ВС РФ, законодательством о банкротстве предусмотрена возможность привлечения к ответственности как фактических (теневых), так и номинальных контролирующих лиц. Смысл и предназначение номинального контролирующего лица (в частности, руководителя) состоят в том, чтобы обезопасить действительных бенефициаров от негативных последствий принимаемых по их воле недобросовестных управленческих решений, влекущих несостоятельность организации. В результате назначения номинальных руководителей создается ситуация, при которой имеются основания для привлечения к ответственности лиц, формально совершивших недобросовестное волеизъявление. При этом внешне условия для возложения ответственности на теневых руководителей (иного контролирующего лица) не формируются по причине отсутствия как информации об их личности, так и письменных доказательств их вредоносного поведения.
Тем самым происходит перекладывание ответственности с реально виновных лиц на номинальных, что в конечном итоге нарушает права кредиторов на получение возмещения, поскольку номинальные руководители не являются инициаторами действий, повлекших банкротство, и, как правило, не имеют имущества, достаточного для погашения причиненного ими вреда. При этом бенефициары, избежавшие ответственности, подобным способом извлекают выгоду из своего недобросовестного поведения.
Именно поэтому к субсидиарной ответственности подлежат привлечению как теневые, так и номинальные контролирующие лица солидарно. Первые – поскольку в результате именно их виновных действий стало невозможным погасить требования кредиторов, вторые – поскольку они своим поведением содействовали сокрытию личности действительных правонарушителей.
